Cite

– Они умирают с улыбкой на устах... Ну конечно. Вот для чего они сюда пришли. Если вы так сильно хотели умереть, то чего ж не повесились?! Могли бы сделать это ещё 50 лет назад!

– Так не пойдёт, дорогая фройляйн. Нам мало просто умереть. Слишком уж низко мы пали. Людям мы не нужны. Люди хотят о нас забыть. Но мы нужны самим себе. И мы не согласны умереть в петле. Так не пойдёт. Нам нужна смерть получше, смерть покрасивее, чтобы умирать не стыдно было! Крутая смерть и даже ещё круче! Вот почему мы здесь... Вот зачем мы сюда пришли! Потому что нам мало просто умереть. Ведь есть ещё битвы, в которых не жаль и голову сложить... Ведь есть ещё враги, которым не жаль и проиграть... Мир огромен! Он полон опасностей и чудес! Он пропитан злобой и пороховой гарью! И я уверен, в этом огромном мире найдётся битва что сможет подарить нам достойную смерть! Мы умрём не просто так! Мы уйдём в блеске славы! А до тех пор мы будем идти вперёд навстречу смерти.

– Если взглянуть на нашу битву критически, то можно увидеть в ней обычную драку в песочнице. А теперь мы ещё и оба стали детьми. И ты, и я. Мы дошли до самой сути битвы: «Я не я, если не наваляю этому пацану».

– Ты что, забыл, кто сделал этот пистолет? Ты ведь помнишь, что он был создан для боя с Андерсоном? Ну а я явно не Андерсон.

– У меня нет времени гадать, почему ты так поступил. Ты сам решил стать моим врагом!

– Эй, Ангел Смерти, однажды ты сказал: «Мы, Джоны Булли, больше всего ценим именно закат жизни». А ещё ты гордился тем, что отказался пойти лёгким путём и стать чудовищем, помнишь? Твоё старое, морщинистое тело всё равно было в миллионы раз красивее, чем та мерзость, что сейчас стоит передо мной!

– Глупости! Если бы я кого и предал, то только с твоей помощью и после оформления всех бумаг.

– Я ухожу... А ты останешься здесь. Сколько ещё будешь ты держаться за эту насмешку над жизнью?

– Буду держаться, пока грехи прошлого наконец не настигнут меня и не поблекнут пред грехами будущими.

– Я лишь штык. Штык, несущий божественное возмездие. Я должен был родиться грозой, божьим чудом, силой природы, ужасающим и бессердечным штормом. И если, вонзив в себя этот гвоздь, я таким стану... так тому и быть.

– Чудовищ должны убивать люди. Остановись, человек. Не становись чудовищем. Не становись мной.

– Став чудовищем вроде меня, ты признаешь, что у тебя не хватило сил быть человеком.

– Не делай этого, Андерсон! Неужели ты сам хочешь стать чудовищем? Пусть и чудовищем бога? Бессмертной игрушкой в руках высших сил? Разницы ведь нет! Всё едино, как не взгляни! Просто я — чудовище, отрицающее бога, а ты станешь чудовищем на службе у бога!

– Вампир Алукард, мой слуга! Я повелеваю. Окрась багровым белые одежды воинов с серебряным оружием. Окрась алым чёрные одежды воинов с железным оружием. Окрась всех до одного врагов наших в цвета их крови!

– Хорошая машина. А что под капотом?

– В очах твоих я вижу адскую бездну. Облик твой схож с человеческим, но что скрывается за ним?

– Ты предал нас, Максвелл.

– Предательство — лишь вопрос точки зрения. Для его сторонников это не постыдный поступок, а умный тактический ход. Хотя... в чём-то ты права. Ибо я его деяний не одобряю! Максвелл, ты пьян. Опьянён властью и могуществом! Господь предназначил нам стать его карающей дланью. Я убийца, и ничто более. Я несу смерть во славу Господа нашего. Ты же, Максвелл, дерзнул взять больше уготованного тебе. Ты оскорбляешь божественное провидение!

– Смерть – единственное лекарство от глупости.

– Третий отдел, управление по работе со святыми реликвиями, тоже готов. Они нашли новый способ уничтожения вампиров и сейчас получают оружие.

– Ты вылитый крестоносец!

– Да, именно так! Но сейчас наш враг не Аллах. Мы сражаемся с богом войны, Марсом!

In front of this lady, I guess even Buddha would become a wimp.

– Вперёд, Белый ястреб станции Бокуто. Наш мастер падений.

– Семпай! Каков наш долг как полицейских? Поддерживать общественный порядок и бороться с преступностью!

– Звучит ужасно по дилетантски, но так мило...

– О дьявол! – взвыл я, пошёл на кухню и хлебнул из бутылки перед дорогой. Легче не стало. Захотелось вскарабкаться на стену и поползать по потолку.

Дом скрылся из виду, и я испытал странное чувство, словно написал стихи, очень хорошие стихи, но потерял их и теперь никогда больше не вспомню.

– Подкрасьте щеки, – велел я ей. – Вид у вас не лучше, чем у русалочки, переспавшей с командой рыболовного траулера.

– И вы уходите... просто так. Я ведь даже... даже не поблагодарил вас. Человек, которого по существу, не знаю, рискует ради меня... Не знаю право, что и сказать.

– Я всегда так ухожу. С беззаботной улыбкой, небрежно кивнув головой. И с искренней надеждой никогда больше не встречаться с вами.

– С пистолетом вам повезло. Кто только не играл с ним, стирая отпечатки и ставя новые. Даже я отметился – не отставать же от остальных. Его пальцы застыли, и сделать это было не так-то просто. Но пришлось. Ведь Морни заставил свою жену взяться за пистолет, и на нем оставались её отпечатки. Он полагает, что Венниера пристрелила жена, а она в свою очередь подозревает в убийстве мужа.