Cite

Мартинез – набожный католик. Это я знал. Однако я не подозревал, что он захватил с собой маленькое деревянное распятие. Уверен, НАСА устроило ему разнос, однако Мартинез – упёртый сукин сын.

При помощи плоскогубцев и отвёртки я расщепил его священную реликвию на длинные лучины. Полагаю, если Бог существует, он отнесётся ко мне снисходительно, учтя нынешнюю ситуацию.

Придётся рискнуть, даже если уничтожение единственного религиозного атрибута оставит меня беззащитным перед марсианскими вампирами.

Кроме того, у меня есть изолента. Обычная изолента, какие продаются в хозяйственных магазинах. Похоже, усовершенствовать её не в состоянии даже НАСА.

Все, отговорок не осталось. Пора делать воду.

Если обнаружите обугленные останки жилого модуля, значит, я где-то ошибся. Копии этого журнала хранятся в обоих марсоходах, чтобы повысить его шансы на выживание.

Половина пайка на обед. Сегодня я всего лишь разработал план собственного убийства и не затратил на это много энергии.

Гидразин – серьёзная штука. Если я ошибусь, на месте жилого модуля останется только «Мемориальный кратер Марка Уотни».

Как видите, этот план предоставляет исполнителю множество возможностей погибнуть во время огненного взрыва.

Благодаря топливной установке МВА каждые двадцать часов я получаю 10 литров CO₂. Затем я запускаю CO₂ в жилой модуль при помощи высоконаучной технологии, заключающейся в отсоединении резервуара от посадочных стоек МПА, принесении его в модуль и открывании клапана.

Лучше всего хранить компоненты для производства воды в виде воды.

Прикинул, не использовать ли в качестве «резервуара» один из марсоходов. Объёма-то определённо хватит, однако его способности держать давление ограничены. Как несложно догадаться, одной-единственной атмосферой. Мне же нужны ёмкости, способные выдержать в пятьдесят раз больше. Уверен, марсоход взорвётся.

Итак, химия на моей стороне. Вопрос в том, как заставить эту реакцию протекать медленно и как собрать водород? Ответ: понятия не имею.

Вам нравится запах аммиака? Он добавит неповторимую нотку к благоуханию моего личного ада.

Гидразин – несложная штука. Немцы использовали его ещё во время Второй мировой войны как топливо для ракетопланов (время от времени подрываясь на нём).

Сегодня я выбрался наружу для проверки. В баках МПА плещется 292 литра топлива. Хватит на 600 литров воды! Намного больше, чем мне нужно.

Есть, правда, один маленький нюанс. Высвобождение водорода из гидразина... ну... именно благодаря этому летают ракеты. Это очень жаркий процесс. И весьма опасный. Если провести его в атмосфере кислорода, высвободившийся горячий водород взорвётся. В конце концов получится много воды, но я буду слишком мёртвым, чтобы оценить результат.

Могу отрезать собственную руку и съесть её, получив ценные калории.

Хотя вряд ли.

Через неделю марсианская почва будет готова для посадки семян, но я подожду. Принесу снаружи ещё безжизненной почвы и насыплю поверх живой. Живая «заразит» безжизненную, и количество почвы удвоится. Неделю спустя я вновь удвою его, и так далее. Разумеется, время от времени я буду добавлять новую порцию экскрементов.

Моя задница помогает мне выжить наравне с мозгами.

Я нашёл большой контейнер, налил в него немного воды, положил сухое дерьмо. И теперь добавляю туда моё собственное. Чем хуже пахнет, тем лучше обстоят дела. Бактерии за работой!

Я получил магистерскую степень в Чикагском университете. Половину студентов, изучавших ботанику, составляли хиппи, думавшие, что смогут вернуться к естественной жизни на Земле и накормить семь миллиардов человек посредством примитивного собирательства. Большую часть времени они тратили на разработку наилучших способов выращивания конопли. Мне они не нравились. Я всегда предпочитал науку чуши о строительстве нового мира.

Итак, у меня две проблемы: нехватка земли и ничего съедобного, чтобы туда посадить.

Но черт побери, ведь я же ботаник! Я должен найти решение. В противном случае через год простой ботаник станет очень голодным ботаником.

Большую часть сегодняшнего дня я провёл снаружи, возясь с остатками системы связи. Душераздирающее зрелище. Можно с тем же успехом вопить, повернувшись лицом к Земле.

Солнечные батареи занесло песком, и проку от них не было никакого (пояснение: чтобы вырабатывать электричество, солнечным батареям нужен солнечный свет).

Забавная смерть для человека в дырявом космическом скафандре: умер от избытка кислорода.

Нелепейшая последовательность событий привела к тому, что я чуть не умер, а ещё более гнусная – к тому, что я выжил.

Развлекать вас рассказами о том, как весело нам было в пути, мне сейчас не хочется. Достаточно будет сказать, что через 124 дня мы прибыли на Марс в целости и сохранности, то есть не передушив друг друга.

«Арес-3» – моя миссия. Ладно, по сути не моя. Главной у нас была капитан Льюис, а я – всего лишь член экипажа. По правде сказать, член экипажа самого низшего ранга. Главным я стал бы лишь в том случае, если бы все остальные неким волшебным образом исчезли.

И что? Теперь я главный.

Хочу отметить... я не умер на шестой сол. Определённо, все прочие члены экипажа решили, что я мёртв, и мне не в чем их упрекнуть. Не исключено, что в мою честь объявят национальный траур, а моя страница в «Википедии» сообщит: «Марк Уотни – единственный человек, погибший на Марсе».