Cite

Poirot: Doubting everyone is a sad but necessary evil for detectives.

Otacon: Okay. Call me Otacon on your Codec, just in case the terrorists are eavesdropping. Otacon stands for otaku convention. An otaku is a guy like me who likes japanimation.

Snake: Ummm... Ok. Just try to keep bullets out of that big brain of yours. I may need it later.

Ninja: Yes! Now we fight as warriors. Hand to hand... The basis of all combat. Only a fool trusts his life to a weapon.

Snake: I need that man unharmed. Stand down or this is gonna get ugly!

Ninja: Yes, that's the spirit! Make me feel it! Make me feel alive again!

Ninja: I've come from another world to do battle with you.

Snake: What is it? Revenge?

Ninja: It's nothing so trivial as revenge. A fight to the death with you... Only in that can my soul find respite. I will kill you or you will kill me. Either way, it makes no difference.

Snake: How the hell did you know about the electrified floor? And where my position is?

Deepthroat: Sorry. I'm afraid we're on a need-to-know basis, and you don't need to know.

Snake: If we can't override the detonation code in time, I need to ask him how to destroy Metal Gear.

Meryl: You plan to take that thing on by yourself?!

Snake: It wouldn't be the first time.

Suddenly, Marisa's rival, Warisa appears!

Девушка продолжала сладко спать, свернувшись в клубочек, как это умеют делать некоторые женщины и все кошки.

– У тебя точно нет врагов, а, Тони?

– Разве что в налоговой инспекции.

– Мы – туда, а там покойничек. Начали мы им заниматься. Никто его пока не опознал, но на горле у него славные синяки от пальцев, говорят, замечательно они подходят к отпечаткам Уолдо.

– Это уже кое-что, – заметил я. – А то я подумал – вдруг это я его убил.

– Вы всегда такой грозный? – осведомился я. – Или только когда на вас пижама?

– Сперва можно бы и шляпу снять, – заметил он. – Для разминки.

Резко скрипнул стул. За занавеской послышались тяжелые шаги, чья-то большая рука отдернула её, и мы очутились в обществе крупного блондина, весьма сурового на вид. Поверх пижамы на нем был лиловый халат, в кармане которого он что-то сжимал правой рукой. Он стоял неподвижно, расставив ноги и выпятив челюсть; его бесцветные глаза напоминали серые ледышки. Я подумал, что на футбольном поле мяч у такого отобрать трудновато.

Во дворе дома напротив кто-то корчился в белой горячке, а квартет смешанного состава рвал остатки вечера в клочья и изо всех сил старался звучать как можно безобразнее.

Она медленно и презрительно повела сигаретой, вставленной в мундштук длиной с бейсбольную биту.

Под мышкой – кобура из грубой темной кожи, в ней маузер тридцать восьмого калибра. Маузер свидетельствовал о том, что его хозяин профессионал, от этого мне стало как-то легче. Впрочем, не такой уж классный профессионал, иначе его не прикончили бы голыми руками, когда в кобуре спокойно лежало оружие, которым можно стену разнести.

Я постучал легко, уверенно, как стучит бутлегер с широкой улыбкой и бездонными карманами.

– Ожерелье было при нём.

– Не было никакого жемчуга, – сказал я. – Я видел, что выудили у него из карманов. Много денег, но никакого ожерелья.

– А не мог он спрятать его у себя в квартире?

– Мог, – ответил я. – Насколько мне известно, он мог спрятать ожерелье в любом месте штата Калифорния, кроме своих карманов.

– Ладно, – решил я. – Валяйте про ожерелье. У нас уже есть убийство, загадочная женщина, сумасшедший преступник, героическое спасение и лживый полицейский. Теперь займемся жемчугами. Выкладывайте.

Он корчился от боли, но взглядом снимал с меня мерку для гроба.

– Ну и дураки же эти сыщики. Сидишь у них прямо под носом – в жизни тебя не узнают. Побежишь за трамваем – тут они начнут палить и сковырнут пару прохожих, таксиста, который дрыхнет в машине, и старуху уборщицу, что моет пол на втором этаже. А в того, за кем гонятся, ни за что не попадут.

– Так зачем я сюда пришел, приятель?

– Ты слышал, как мы болтали с парнишкой в баре. Я ведь назвал себя и говорил, где живу.

– Это ты объясняешь, как я сюда попал. А я спрашиваю – зачем.

– Мадам, да спрячьте вы, пожалуйста, свой пистолет или уж снимите его с предохранителя. Я же сыщик, и у меня душа болит при виде такого издевательства над приличным оружием.

Она не ответила. Рука ее снова подползла к сумке.

– Не забудьте про предохранитель, – напомнил я.

Рука застыла.