Cite

Видаури встал и подошёл к столу резного дерева. Он вытянул ящик, вынул оттуда большую хрустальную пулю. Сел в кресло, с пулей в руке, глядя на неё пустым взглядом.

Девушка наблюдала за ним широко открытыми глазами.

– Черт возьми, он спятил, – наконец пробормотала она. Потом с громким стуком отставила рюмку, подошла к актёру и наклонилась. – Ты знаешь, Джонни, с тобой случилось то, что бывает с развратниками после сорока лет. У них появляется бзик на почве цветов и игрушек. Они вырезают кукол из бумаги, играют со стеклянными пулями. Господи Боже, Джонни, кончай. С тобой ведь дело ещё не так худо.

– Girls are the same as aliens. Those limp-body-walking-things with soft chests... it goes way over my head.

– Don't demean yourself. You have plenty to offer, like... plenty to offer.

– У тебя дырявая память, приятель. Обратись к лекарю. И ещё, сделай что-нибудь со своими дверьми – они у тебя сами по себе открываются. Фриско стоило только дунуть на них.

Между прочим, должен признать, что руки к тебе не зря приделаны – умеешь ими кое-что...

В руке он держал кольт с длинным стволом и спиленной мушкой. Это должно было означать, что его хозяин – классный стрелок.

Пол покрывал бледно-голубой ковёр, под который наверняка положили листы губчатой резины – он приятно пружинил под ногами и приглашал поваляться на нем.

– Пять долларов это большая сумма даже для работающего человека,сказал он с лёгкой усмешкой. – Но не настолько большая, чтобы ради неё рисковать своим местом. Разница примерно такая же, как отсюда и до Чикаго. Так что, сэр, сэкономьте эти пять долларов и войдите в отель нормальным способом.

Голос в трубке наверняка принадлежал толстяку – было слышно сопение, будто этот человек только что выиграл приз на конкурсе по поглощению пончиков.

Джетер опять посмотрел на часы и то, что он там увидел, привело его в крайнее раздражение.

– Если пули 25-го калибра, у него есть шанс, – сказал врач «скорой помощи». – Все зависит от того, какие органы повреждены внутри. Но он может выжить.

– Он, скорее всего, не захочет этого, – сказал я.

Мэллой не захотел. Он умер этой же ночью.

Я поднялся с кровати, потёр онемевшую от жёсткой подушки шею, подошёл к раковине в углу и ополоснул лицо холодной водой. Я почувствовал себя лучше, но ненамного. Мне надо было выпить, мне надо было застраховать свою жизнь на большую сумму, мне надо было отдохнуть, мне нужен был дом в деревне. Все, что у меня было, это плащ, шляпа и пистолет. Я нацепил на себя все это и вышел из комнаты.

– И вдруг дворецкий упал в обморок, – сказал я. – Не потому, что он совершил убийство, а просто так, на всякий случай.

Я опустился на лифте, вышел на улицу, но, прежде чем пройти по ступенькам Сити Холл к своему автомобилю, постоял на площадке у входной двери. Подумал: «Ну вот и все. Я закончил ещё одно дело». Но облегчения почему-то не испытал. Был холодный и необычайно ясный день. Сквозь прозрачный воздух просматривались чёткие очертания дальних гор. Далеко было видно, но не настолько, чтобы увидеть те дали, куда ушла Велма.

– Таксист может это доказать, – рычал китель.

– Вы уходили со своего поста в полшестого?

– Ни на минуту, босс.

– Это не ответ. За минуту может пасть империя.

– Ни на секунду, босс.

– Вы знаете, кто вы в моих глазах? – чуть качнулся вперёд Джон Вокс.

– Лжец, – подсказал я.

– Дверь там, – сказал он, указав на неё мизинцем левой руки.

Было интересно для разнообразия посмотреть, как оглушают кого-то другого, но не тебя.

Вдруг, безо всяких видимых перемен, она прекратила быть красивой. Она стала выглядеть, как женщина, которая могла быть опасной давным-давно и дерзкой относительно недавно. Женщина второго сорта.

– У мистера Марлоу любопытная история, – сказал шеф, хитрый, как Ришелье на гобелене. – О мистере Амторе из Стиллвуд Хайтс. Он какой-то знахарь или колдун. Кажется, Марлоу навещал его, а тут и вы с Блейном подвернулись, и произошло какое-то недоразумение. Я забыл детали, – он посмотрел в окно с видом человека, всегда забывающего детали.

Шеф осмотрел его с ног до головы. Он причесал и почистил его взглядом.

Как только мы отплыли от берега, три пары, как по команде, начали «жевать» друг другу лица.

– Вы такой непостижимый, – проговорила она задумчиво. – Такое мужество, такая решительность, и все это за ничтожную сумму. Вас душат, оглушают, бьют, накачивают наркотиками, а вы, как ни в чем не бывало, действуете. Почему вы такой необычный?

– Продолжайте, – попросил я. – Скажите ещё что-нибудь, возвышающее меня.

Двое в смокингах, не спеша, никуда не глядя, направились к нам. Этого следовало ожидать. Подойдя к арке, оба сунули руки в карманы, за сигаретами, конечно.

Она повесила трубку, оставив меня наедине с чувством, как будто я поговорил с чем-то нематериальным.

Руки хорошо ухожены, без перстней. Смокинг темно-синего цвета, почти чёрного, жемчужная заколка в галстуке. Заколка показалась мне великоватой, но, возможно, от зависти.