Cite

– Deep fried goodness!

– That was beautiful, you guys.

– You're gonna burn to a crisp.

– You really are completely nuts! Whoo! You better reel yourself in you psycho!

– Однажды я пришла домой и застала его в душе. С девицей и её матерью.

– Ну что ж... Он – хороший семьянин.

– Toni's off making people bleed or trying to.

– Time to slap that pimp around rescue some hookers in distress. A modern day fairy tale.

– Эта операция не должна привести к осложнениям на востоке. Значит наша тактика – по возможности обойтись без жертв.

– Без жертв? Зачем тогда я здесь?

– Назовём вещи своими именами. Пятнадцать лет доблестной службы, и ты в этом сарае при старой железяке.

– Это не железяка, это – моё наследство.

– Значит твоё наследство устарело.

– Извини. Ты наставила на меня самую опасную часть пушки. Что-то случилось?

– Проблема в тех, кого ищет горничная.

– Что они натворили?

– Запустили её хозяина на луну.

– Твоя начальница собралась напасть на всеобщего любимца, дядюшку Сэма. У неё явно не все дома.

У входа на киностудию полицейский за подковообразным столиком в стеклянной будке положил телефонную трубку и стал выписывать пропуск. Оторвал заполненный бланк и сунул в узкую, не шире трех четвертей дюйма, щель над столешницей. Голос его металлически прозвучал через вмонтированное в стеклянную панель переговорное устройство:

– Прямо по коридору до конца. В центре патио увидите питьевой фонтанчик. Там вас встретит Джордж Уилсон.

– Спасибо, – сказал я. – Это стекло пуленепробиваемое?

– Конечно. А что?

– Просто любопытно, – ответил я. – Ни разу не слышал, чтобы люди стрельбой пролагали себе путь в кинобизнес.

Мисс Хелен Грэди одарила меня своей лучшей улыбкой. Мисс Вейн просияла. Я провел с их боссом сорок минут. Это делало меня ярким, как таблица хиропрактика.

– У меня создалось впечатление, что она предпочитает какое-нибудь сильно действующее средство. Поэтому я использовал сочетание угрозы с подкупом. Тут неподалеку есть организация, которая специализируется на защите людей из мира кино. Видимо, напугать вас не удалось, а сумма оказалась недостаточной.

– Напугать – напугали. Я чуть не разрядил в эту парочку свой «люгер».

– Арманьяк. Если б вы знали меня, то оценили бы эту любезность. Напитка этого сейчас не достать. Большую часть его растащили немцы. Остальное досталось нашим военачальникам. Ваше здоровье.

– Сегодняшний страх, – сказал Бэллоу, – неизменно пересиливает завтрашний. Суть драматических переживаний состоит в том, что часть представляется важнее целого. Если на экране очаровательной кинозвезде грозит серьезная опасность, то боишься за нее лишь одной, эмоциональной стороной сознания. Но при этом рассудочной стороной сознаешь, что актриса исполняет главную роль в фильме и ничего страшного с ней не случится. Если подозрения и опасность не пересилят рассудка, переживаний почти не будет.

– Странный разговор для шантажиста, – сказал он, продолжая улыбаться.

– Я всегда удивляюсь, почему люди платят шантажистам. Они никогда ничего не могут купить. Однако платят, иногда помногу раз. И в конце концов ничего не добиваются.

– Лупа на письменном столе. Очень прошу вас.

Я пошел к письменному столу и принес лупу.

– Вы привыкли, чтобы вас все обслуживали, а, мистер Бэллоу?

– Я плачу за это.

– Здесь нельзя так говорить, – грубо заявил Спинк.

Я поднялся.

– Забыл захватить молитвенник. Не знал до сих, пор, что Бог работает за комиссионные.

Я оглядел бесчисленные фотографии актеров на стенах – все они были адресованы Шерри Бэллоу с признанием в вечной любви. И я решил, что раз они висят в кабинете Спинка, все эти актеры неудачники.

Сядьте, успокойтесь. Вы не знаете меня. И знать не хотите. Ну что ж. Я не обижаюсь. В этой конторе нужно иметь человека, который не обижается.

– Ну ладно. Перейдем к делу. Дайте-ка сообразить. Вас зовут Марлоу. Так? Марлоу, Марлоу... Слышал я когда-нибудь о человеке по имени Марлоу?

– Видимо, нет, – ответил я. – А я никогда не слышал о человеке по имени Спинк. Мне нужно видеть человека по имени Бэллоу. Разве это звучит как Спинк? Мне вовсе не нужен человек с таким именем. И строго между нами – к черту людей по имени Спинк.

– Что это с ним? – спросил я.

Мисс Грэди печально взглянула на меня.

– С Билли Фортескью? Ничего. Он не получает ролей, поэтому ежедневно приходит сюда и разыгрывает этот номер. Думает, что кто-нибудь может увидеть его и восхититься.

Я медленно закрыл рот. Можно долго прожить в Голливуде и не видеть, в каких ролях приходится выступать актерам.

– За неимением оного, – повторил он, словно и не умолкал, – я хотел бы оставить ему нечто вроде личного послания.

– Пожалуйста, – сказала мисс Грэди. – Я постараюсь как-нибудь передать его.

– Передайте ему от меня привет и скажите, что он хорек.

– Лучше вонючка, – предложила она. – Слово «хорек» на него не подействует.

– Тогда вонючка, трижды вонючка, – сказал Фортескью. – К тому же слегка припахивающая сероводородом и самыми дешевыми духами, употребляемыми в публичном доме.