Cite

– Никаких свидетелей, никаких арестов, взяли, как всегда, только букмекеров, безработных боксерских менеджеров и других профессиональных подозреваемых.

Я сидел и обдумывал происшедшее, пытаясь понять, что это: совершенный идиотизм или новый способ запугивания.

– Я слышал, что вы крепкий орешек, – неторопливо произнес Змей, холодно и пристально глядя на меня.

– Вас ввели в заблуждение. Я очень чувствителен. Расстраиваюсь из-за каждого пустяка.

В коридоре из открытых дверей падал свет, уборщицы все еще убирали мусор, накопившийся за впустую потраченные часы.

Прежде чем въехать в Лос-Анджелес, я его унюхал. Город пах несвежестью, затхлостью, как слишком долго закрытая гостиная. Но разноцветные огни заставляли забыть о запахе. Они были прекрасны. Тому, кто изобрел неоновое освещение, нужно воздвигнуть памятник. Из чистого мрамора, высотой в пятнадцатиэтажный дом. Этот человек поистине сделал нечто из ничего.

Мне встречаются славные люди с пешнями в затылке и без оных.

– Я вам не нужен, – продолжал я. – Вам не нужен никто. Вы так умны, что с помощью своих реплик сможете выбраться даже из сейфа.

– Тогда пусть будет двести. С такими деньжищами я мог бы отойти от дел.

– Все равно дешево. Еженедельно, разумеется? В аккуратном чистом конверте?

– Конверта не нужно. Я беру только грязные деньги.

– Поверьте, я не целую вас только по одной причине, о которой я вам сейчас скажу. Что же касается ваших пощечин, то меня бы не испугал даже ваш маленький черный пистолет. Или кастет, который вы, очевидно, храните на ночном столике.

Мисс Уэлд размахнулась и съездила мне по физиономии. Звук был таким, словно мисс Гонсалес снова хлопнула дверью. Удар оказался весьма ощутимым.

Мисс Гонсалес медленно, спокойно, с ненавистью в глазах оглянулась на нее. Потом, издав губами и зубами легкий звук, широко распахнула дверь. Сильно хлопнула ею. Ровное темное синее пламя в глазах Мэвис Уэлд не дрогнуло.

– Может, сделаете то же самое, только не так шумно, – сказала она.

– Браунинг. Я имею в виду поэта, а не пистолет. Уверен, что вы предпочли бы последнее.

– Я потрясла вас, да?

– Нет. Но если я захочу, чтобы меня потрясли, буду знать, куда обращаться.

– Ты сердишься?

– Нифига, я в ярости!

– Жаль Ёсиду, у него теперь хорошая вентиляция.

Моя собеседница засмеялась. Там, где находилась она, ее смех, очевидно, звучал серебряным колокольчиком. Там же, где находился я, – создавалось впечатление, будто кто-то двигал кастрюли.

Лицо Флэка превратилось в маску с двумя отверстиями вместо глаз.

– Нашел место для шуток, – сказал он.

– После этих двух комедиантов наверху не грех бы и пошутить, – заметил я. – Но я не шучу.

Флэк достал из-за пояса пистолет, положил перед собой и уставился на него. Но ничего не высмотрел.

Ну ладно. У этого постояльца было что-то такое, что он боялся держать при себе. Следовательно, знал, что за ним кто-то охотится и вот-вот настигнет. Поэтому он предлагает Марлоу сто долларов за хранение этой вещи. Но у него нет таких денег. Стало быть, он собирался встретиться здесь с Марлоу и повести какую-то игру. В таком случае это не краденая драгоценность. Это должно быть что-то почти допустимое. Правильно, Марлоу?

– «Почти» тут излишне, – сказал я.

– Этот способ убивать пешней пошел из Бруклина, – объяснил он. – Его переняли ребята Веселого Моу Стейна, но слишком уж увлеклись. Нельзя было пройти по пустырю, не обнаружив их работы. Потом те, кто избежал ареста, перебрались сюда. Интересно, зачем?

– Может, у нас пустырей побольше, – предположил Бейфус.

– Но как ни странно, – лениво продолжал Френч, – в феврале, когда по указке Плаксы Мойера на Франклин-авеню укокошили Веселого Моу Стейна, убийца стрелял из пистолета. Моу это очень бы не понравилось.

– Вот потому-то, держу пари, его лицо, когда с него смыли кровь, и выражало разочарование, – сказал Бейфус.

Подойдя к двери ванной, он заглянул в щель, потом распахнул дверь настежь. Вошел в ванную, затем вышел оттуда и шагнул в комнату как человек, готовый к любым опасностям.

Он подергал дверцу чулана и, подняв револьвер, распахнул ее. Никаких злоумышленников в чулане не оказалось.

– Посмотри под кроватью, – сказал я ему.

Он быстро нагнулся и заглянул под кровать.

– А теперь под ковром.

– Ты что, издеваешься? – злобно спросил Флэк.

– Просто нравится смотреть, как ты работаешь.

Флэк сделал шаг назад и достал из-за пояса револьвер. Распахнул пинком дверь и вскинул оружие, вытянув руку до отказа, как гангстеры в кинофильмах.

Дуло оторвалось от затылка, и в глазах у меня сверкнуло белое пламя. Я крякнул, повалился вниз лицом на четвереньки и быстро протянул руку назад. Рука коснулась ножки в нейлоновом чулке, правда, только вскользь. Погладить такую ножку было приятно. Еще один сильный удар по голове лишил меня этого удовольствия, я захрипел, как перед смертью, и бессильно распростерся на полу.

Как было условлено, я постучал с одним долгим и с одним коротким промежутками. Никакого ответа. Я почувствовал себя изнуренным и старым, словно всю жизнь стучался в двери номеров дешевых отелей, и никто ни разу не потрудился мне открыть.