Cite

В руке он держал кольт с длинным стволом и спиленной мушкой. Это должно было означать, что его хозяин – классный стрелок.

Пол покрывал бледно-голубой ковёр, под который наверняка положили листы губчатой резины – он приятно пружинил под ногами и приглашал поваляться на нем.

– Пять долларов это большая сумма даже для работающего человека,сказал он с лёгкой усмешкой. – Но не настолько большая, чтобы ради неё рисковать своим местом. Разница примерно такая же, как отсюда и до Чикаго. Так что, сэр, сэкономьте эти пять долларов и войдите в отель нормальным способом.

Голос в трубке наверняка принадлежал толстяку – было слышно сопение, будто этот человек только что выиграл приз на конкурсе по поглощению пончиков.

Джетер опять посмотрел на часы и то, что он там увидел, привело его в крайнее раздражение.

– Если пули 25-го калибра, у него есть шанс, – сказал врач «скорой помощи». – Все зависит от того, какие органы повреждены внутри. Но он может выжить.

– Он, скорее всего, не захочет этого, – сказал я.

Мэллой не захотел. Он умер этой же ночью.

Я поднялся с кровати, потёр онемевшую от жёсткой подушки шею, подошёл к раковине в углу и ополоснул лицо холодной водой. Я почувствовал себя лучше, но ненамного. Мне надо было выпить, мне надо было застраховать свою жизнь на большую сумму, мне надо было отдохнуть, мне нужен был дом в деревне. Все, что у меня было, это плащ, шляпа и пистолет. Я нацепил на себя все это и вышел из комнаты.

– И вдруг дворецкий упал в обморок, – сказал я. – Не потому, что он совершил убийство, а просто так, на всякий случай.

Я опустился на лифте, вышел на улицу, но, прежде чем пройти по ступенькам Сити Холл к своему автомобилю, постоял на площадке у входной двери. Подумал: «Ну вот и все. Я закончил ещё одно дело». Но облегчения почему-то не испытал. Был холодный и необычайно ясный день. Сквозь прозрачный воздух просматривались чёткие очертания дальних гор. Далеко было видно, но не настолько, чтобы увидеть те дали, куда ушла Велма.

– Таксист может это доказать, – рычал китель.

– Вы уходили со своего поста в полшестого?

– Ни на минуту, босс.

– Это не ответ. За минуту может пасть империя.

– Ни на секунду, босс.

– Вы знаете, кто вы в моих глазах? – чуть качнулся вперёд Джон Вокс.

– Лжец, – подсказал я.

– Дверь там, – сказал он, указав на неё мизинцем левой руки.

Было интересно для разнообразия посмотреть, как оглушают кого-то другого, но не тебя.

Вдруг, безо всяких видимых перемен, она прекратила быть красивой. Она стала выглядеть, как женщина, которая могла быть опасной давным-давно и дерзкой относительно недавно. Женщина второго сорта.

– У мистера Марлоу любопытная история, – сказал шеф, хитрый, как Ришелье на гобелене. – О мистере Амторе из Стиллвуд Хайтс. Он какой-то знахарь или колдун. Кажется, Марлоу навещал его, а тут и вы с Блейном подвернулись, и произошло какое-то недоразумение. Я забыл детали, – он посмотрел в окно с видом человека, всегда забывающего детали.

Шеф осмотрел его с ног до головы. Он причесал и почистил его взглядом.

Как только мы отплыли от берега, три пары, как по команде, начали «жевать» друг другу лица.

– Вы такой непостижимый, – проговорила она задумчиво. – Такое мужество, такая решительность, и все это за ничтожную сумму. Вас душат, оглушают, бьют, накачивают наркотиками, а вы, как ни в чем не бывало, действуете. Почему вы такой необычный?

– Продолжайте, – попросил я. – Скажите ещё что-нибудь, возвышающее меня.

Двое в смокингах, не спеша, никуда не глядя, направились к нам. Этого следовало ожидать. Подойдя к арке, оба сунули руки в карманы, за сигаретами, конечно.

Она повесила трубку, оставив меня наедине с чувством, как будто я поговорил с чем-то нематериальным.

Руки хорошо ухожены, без перстней. Смокинг темно-синего цвета, почти чёрного, жемчужная заколка в галстуке. Заколка показалась мне великоватой, но, возможно, от зависти.

В воздухе послышался свист дубинки. Я уже привык к тому, что любая дубинка в этих краях автоматически опускалась на мою голову.

85-центовый обед по вкусу напомнил почтовый мешок, и его мне подал официант, выглядевший, как человек, способный избить меня за 25 центов, перерезать мне глотку за 60 центов и похоронить меня в бетонном гробу на дне океана за полтора доллара за вычетом подоходного налога.

– Трудности, – продолжал он, – это что-то такое, с чем наш город не очень-то знаком, мистер Марлоу. Наш городок не очень велик, но он очень, очень чист. Я смотрю из своего западного окна и вижу океан. Ничего нет чище, не так ли?

Пухлая рука держала визитку. Он демонстративно прочитал её, перевернул, прочитал с другой стороны, где ничего не было написано, положил её на стол и придавил пресс-папье в виде бронзовой обезьяны, как будто хотел быть уверенным в том, что для визитки, во избежание её пропажи, надёжнее места нет.

Рандэлл поднимал глаза, пока взгляд не остановился на моей макушке. Затем он немного опустил веки, глядя так на меня секунд десять. Затем улыбнулся. Он ужасно много улыбался в тот день, наверное, использовал недельный запас.